Я залил свежевыпитый кофе апельсиновым соком и сел писáть…

Однажды (когда мне нечего было делать), я прочитал книгу Мураками «Рождество овцы». Мне она до сих пор кажется детской,— может быть и поэтому я не дошёл до её конца. Книга про одинокого человека-овцу невольно возвращала в прошлое — от неё пахло наивностью и волшебством. Приторная радость убивала во мне желание читать дальше. что я и сделал. Недавно мне друг сказал, что главный герой в конце вешается…

Через полгода Один Очень Хороший Человек угостил меня книгой «Норвежский лес», предварительно заявив, что эта лучшее прочитанное ею произведение за последнее время. Я прочитал. Я, конечно, понял прочтённое, но Тот Же Самый Хороший Человек сказал, что я представляю, кхе-кхе, не всё правильно («Ты — тормоз!»). Это несоответствие (другого слова не подобрал) и заставило меня написать рецензию.

«Просто я отношусь к такому типу людей, которые ничего не могут понять, пока не попробуют записать это на бумаге».

Начинается роман с воспоминаний одинокого 37-летнего Ватанабэ. Однажды он понимает, что забыл лицо своей любимой девушки, которая умерла около 20 лет назад. Воспоминания бередят его душу и он невольно садится за стол, чтобы выложить страдания на бумаге.

Всю книгу Ватанабэ выбирает между Смертью (больной девушкой Наоко) и Жизнью (оптимисткой Мидори). Выбор сделала Наоко — она повесилась. Смерть побеждает на всём протяжении романа: Кидзуки, сестра Наоко, родители Мидори, Хацуми. Если бы книга была на 30 страниц длиннее, то умерла бы и Рейко. Даже Штурмовик и тот куда-то исчез. Но каждая смерть ставит перед героем новые вопросы, превращаясь из страшной в окутывающую.

Так как в романе говорится только о двух вещах, он временами кажется примитивен. Скажу больше: повествование становится угадываемым (да, я ожидал смерти Наоко и секса с Рейко)

Но книга остаётся доброй и лаконичной (эх, хочется поставить смайлик). Не стоит забывать и о времени действия — конец 60-ых. Время «The Beatles», хиппи, социального протеста и сексуальной революции; никаких наркотиков и СПИДа. Напрашивается вывод, что секс и мастурбация — это та «красная нить», о которой мне хотел поведать Уже Знакомый Вам Хороший Человек¹. На самом деле это такие же страдания и признания в любви, как дуэли и письма у Пушкина. А ещё мастурбация является методом познания (вспомним случай с Мидори).

У меня сложилось впечатление, что читать Мураками надо несчастливым. Все герои одиноки, больны и вызывают жалость. Готов поспорить, что счастливый человек пройдёт мимо любого произведения Харуки.

Есть у меня и личные вопросы. Так как я не отличаю японцев, то не могу понять фразу «…большие глаза…» в произведениях Мураками. Я слышал много записей «The Beatles», но по названиям знаю только несколько песен (а в одном месте романа их около 50!). По той же причине я не понимаю заглавия романа. Может перевод песни «Norwegian Wood» укажет мне ответ и на этот вопрос, хотя я и понимаю символом чего была эта баллада в произведении (Вы ещё не поняли? — символом конца).

Роман жутко материалестичен. В нём всё поддаётся законам логики. Последний абзац — исключение. Он написан в духе фильмов Стенли Кубрика (там где неживое — живое, живое — скучное, а определённости — нет и не бывает).

В книге есть некоторое количество метких фраз и выражений, за которые можно простить автору все его огрехи:

«…истинный враг людей — не государственная власть, а отсутствие воображения…»,

«…этот человек по-своему стоял одной ногой в аду…»,

«…смотри, папа: это сиська, это писька…» и т. д.

Стиль писем Ватанабэ к Наоко и стиль повествования в романе (вспомнили, что это писал один и тот же человек?) разные. Это тоже фишка автора (не хуже сломанного носа).

Вот таким я увидел японского писателя во второй раз. Будем считать, что Мураками я не понял…

¹ Она мне говорила про «красную нить», а не про мастурбацию.

А. Коноплёв
pank-zin.narod.ru